Про "Щелчок"

Во втором семестре к нам пришли два новых «сотрудника»: Юра Петрусев и Таня Лёшина. Петрусь, бывалый газетчик, рисовал куда лучше нас. А для Лёшиной мы разыграли «экзамен». Она тут же выдала язвительный пасквиль на экзаменаторов, чем и заслужила дальнейшее участие в газете. Один ее стишок в апрельском номере вызвал спор, опять же помещать – не помещать:

Весна! Для иных это просто болезнь,

И ей даже лидеры наши подвержены, –

Вот Фельде пытается в форточку влезть,

Поклонников теплым участьем поддержанный.

Стишок, безусловно, «невинный», но Фильц был лидером уважаемым, и Бовин с Фомичем считали, что ему неловко будет перед преподавателями, с которыми был он почти ровней.

В момент спора, ясное дело, зашел Фильц, наш болельщик, арбитр и поклонник, кинулись к нему, читаем стишок... Он отвел меня в сторону:

– А вы верите, Таня, что я смог пролезть в форточку?..

– Конечно, верю.

– А хотите я еще пролезу?..

Зрелище было грандиозным, учитывая габариты и солидность Роберта Петровича. Карикатуру мы назвали шаржем.

В конце первого курса мы устроили выставку «Щелчков» в университете. Они заняли все стены длинного коридора. Получился настоящий праздник. Толпа восторженно переживала былые события. Там-сям слышались радостные вскрики:

– Смотрите, вот еще про меня!

– А про меня три раза!

– И про меня!

БОС важно прошествовал из конца в конец «галереи»:

– А про меня все равно больше всех! – заключил он с неожиданным озорством.

БОСа мы любили рисовать часто, – во-первых, потому что он был главой, а как же пресса может обойти власть? Во-вторых и последующих, его было здорово рисовать – выразительная внешность породистого лиса, ну и поводов находилось достаточно.

Впрочем, мы вообще не упускали случая зацепить любого из «начальства».

Наш «Щелчок» славился по всей округе. Тогда было принято проводить ежегодные межвузовские конкурсы стенных газет. Мы ездили в другие институты города – у иных газеты бывали очень красочные, рисунки мастерские, соблюдались рубрики и прочие каноны. Однако наш нестандартный листок, размашистый, раскованный, пользовался неизменным успехом. Коллеги-редакторы не скрывали недоумения и даже зависти:

– Как смело вы обо всем говорите! Нам бы сразу по шапке дали.

В общем, мы держали первенство все три года, пока существовали. Смелость мы вовсе не ставили себе в заслугу. В нашем НГУ на первых наших курсах свобода была естественной необходимостью и не требовала особенного осознания. Такова была атмосфера и молодого Городка.

На третьем курсе нашу редколлегию пополнили еще две подружки первокурсницы Нина Горенштейн и Женя Сайкович. В их глазах читалось восхищение, которое подпитывалось гордостью за себя, счастьем студенческого существования, безусловным признанием нашего старшинства. С ними пришел еще молодой человек, но он почему-то не запомнился, хотя задавался больше нас.