В нашем музее:

В колхозе


Ресурс предназначен для просмотра браузером Microsoft Internet Explorer версии 6.0 или выше.



[Список лекций] [Лекция] [<] [>]

Об университете с любовью

Студенческая жизнь

Первый курс: лекции, занятия, первая сессия и первые успехи.  Поскольку поначалу мы были объединены в один факультет, то мы все вместе слушали лекции по физике и математике таких знаменитых учёных как Михаил Алексеевич Лаврентьев, Герш Ицкович Будкер, Лев Васильевич Овсянников, Павел Петрович Белинский, Андрей Васильевич Бицадзе и другие.

Академик М.А.Лаврентьев, помню, сказал, что если человек понимает то, о чём он говорит, то он может показать на пальцах самые сложные вещи.

Запомнилась фраза А.В.Бицадзе: «Говорят, кашу маслом не испортишь, но когда масла больше каши, получается испорченное масло». (В своей жизни я не раз цитировала эту и другие фразы наших профессоров.)

Помню, как рано я вставала, чтобы занять для своей комнаты первый ряд в аудитории – на лекции Г.И Будкера. Но меня всегда опережала физик Наташа Куратова.

Мы с головой ушли в учёбу. Помню, из библиотеки набрали много разных учебников по математике - Хинчин, Берман, Фихтенгольц. Сидим, «берём» интегралы. Заглядывет к нам в комнату Бэлла Поташинская (математик). «Девчонки, у вас есть бинтик?» - спросила она. «Я такого автора впервые слышу» - ответила я. Посмеялись, когда разобрались, что нужно было Бэлле.

Перед первой сессией наш декан обошёл в общежитии все комнаты, подбадривая студентов. Эта трогательная забота была очень кстати. Тогда же в нашем любимом "Щелчке" (первая студенческая газета) БЯФовцы (Бойков, Янушевич и Фомичёв)сочинили запомнившиеся строчки, точно отражавшие предсессионную обстановку:

"Призрак ходит в НГУ
Скоро сессия - ау
Закричали паникёры
"Мы провалимся без спора!"
А у вас от паники
Не намокли штаники?"

Первая сессия для многих студентов прошла успешно. Тот же БОС (он читал нам лекции по матанализу) пообещал тому, кто пойдёт на экзамене отвечать первым, поставить на балл выше. Я рискнула и получила в зачётку свою первую пятёрку. (В зачётке ставилось "отл". У студентов в шутку это значило: "обманул товарища лектора"."Хор" значило: "хотел обмануть - разоблачили".)

Кто-то из физиков, зная, что я тогда дружила с Колей Ачасовым,  передал мне слова ныне академика Дмитрия Васильевича Ширкова, принимавшего у Коли экзамен по физике. "Я такого умного студента впервые вижу", - сказал о нём известный учёный. Мне было приятно услышать такие слова о моём школьном друге.

Наши старшие товарищи. На первом курсе примерно через месяц после начала учёбы появились более старшие студенты, пришедшие из разных вузов. Это было чьё-то очень мудрое решение. Мы, "зелёные" первокурсники, сразу почувствовали себя более уютно. Я помню Роберта Фельде, который уже поработал учителем математики в школе, Володю Штерна, Володю Евстигнеева, Володю Захарова, Юру Ершова, Алика Галеева, Баембетова и некоторых других. Именно эти ребята возглавили тогда комсомол и профсоюз.

Новая структура университета, новые факультеты,  курсы лекций и встречи с известными учеными, трудовые будни, научные конференции. Если на первом курсе мы привыкали к учебным нагрузкам, осваивались с бытом (в баню приходилось ходить в микрорайон "Щ" ), то в дальнейшем началась настоящая студенческая жизнь - учёба (лекции, семинары, практика, работа в НИИ), спорт, работа на полях страны, общественная работа, вечера, театры, концерты, кино, туризм, альпинизм и т.д.

В моей выписке из зачётной книжки, например, из 22 различных курсов значатся девять наименований курсов химии: неорганическая (Борис Владимирович Птицын, Борис Иванович Пищевицкий, Анатолий Васильевич Беляев, Станислав Васильевич Ларионов), аналитическая (Раиса Кириаковна Моторкина, Татьяна Владимировна Крамарева), органическая (Владимир Петрович Мамаев), кристаллохимия (Георгий Борисович Бокий), физическая и коллоидная химия (Дмитрий Георгиевич Кнорре), кинетика и катализ (Владислав Владиславович Воеводский), радиохимия (Юрий Александрович Афанасьев), квантовая химия, физические методы в химии и два спецкурса: "Теоретические основы органической химии" (Валентин Афанасьевич Коптюг) и "Методы органического синтеза" Израиль Львович Котляревский). За каждым из этих курсов я прежде всего  вижу конкретных учёных, профессоров, личностей, общение с которыми было в радость не только во время учебных занятий, но и вне их.

Помню, как «вахтенным» методом по вечерам нам читал лекции по кристаллохимии академик Бокий Г.Б. За  неделю - семестровый курс. Таня Лёшина тогда сочинила такие строчки:

«Боже, что же это - вместо алюминия
Точки, строчки и какие-то уродливые линии...
.....................
Сингония, симметрия,
Где здесь химия?»

Известно, что большое внимание в обучении уделяется проблемному изложению материала. Большим мастером такого изложения был академик Валентин Афанасьевич Коптюг. Мы были первыми слушателями его спецкурса "Теоретические основы органической химии", основанного почти полностью на оригинальных научных статьях. Он чётко формулировал противоречия между известными фактами и новыми знаниями, разрешавшими  эти противоречия, причём эти новые знания предлагал найти самостоятельно в рекомендуемых им статьях в научных журналах.

Запомнились практические занятия по аналитической химии, где мы "ловили" катионы и анионы в растворах, приготовленных  Татьяной Владимировной Крамаревой и Раисой Кириаковной Моторкиной. К большому нашему сожалению, Раиса Кириаковна Моторкина вскоре умерла, и это были первые похороны нашего преподавателя.

На практических занятиях по физической химии под руководством Рудакова Елисея Сергеевича я и Валя Рудась сами мастерили термостат и потом его использовали в наших исследованиях и измерениях.

Никогда не забуду производственную практику под руководством Михайлова Владимира Михайловича на Новосибирском оловозаводе, где из-за пролитой кем-то плавикой кислоты у меня отвалился подол у сарафана, только что сшитого женой нашего коменданта.

На втором курсе у нас в НГУ появились первые именные стипендиаты: Борис Аюпов (химик) стал Ленинским стипендиатом, а Коля Ачасов (физик) - Чебышевским.

Шло время.  Структура университета продолжала совершенствоваться. Появились гуманитарии и биологи. Создавались самостоятельные факультеты со своими деканами и организовывались новые. Наш любимый БОС оказался не у дел, что очень расстроило студентов. Помню, группа студентов ходила к ректору, академику Илье Нестеровичу Векуа, прямо к нему в коттедж (он был тогда не совсем здоров). Ректор принял нас - Таню Янушевич, меня (был ещё кто-то, не помню, кто), угостил чаем, спокойно поговорил и убедил нас в правильности принятого решения в отношении Бориса Осиповича Солоноуца (он выполнил свою миссию на первом самом сложном этапе становления университета).

Первым деканом у химиков и биологов был академик Владислав Владиславович Воеводский (ВэВэ), человек совершенно удивительный, с огромным напором (мог читать лекции без перерыва по 4-6 часов!) Он был настоящим носителем гена беспокойства.

На четвёртом курсе на нашем факультете прошла первая студенческая научная конференция, организатором которой был наш декан Владислав Владиславович Воеводский.  Каждый её участник получил в подарок только что изданную книгу «Применение ЭПР (электронного парамагнитного резонанса) в химии» с дарственной надписью академика В.В.Воеводского, одного из авторов этой книги.

Его волновало и беспокоило всё, что касалось студентов, начиная от их быта, до научной карьеры каждого. Помню, как дотошно он принимал у строителей наше новое общежитие на ул. Пирогова. Я была в этой комиссии как комсорг факультета. В списке декана было 45 недоделок. Он добился, чтобы все они были устранены.

На третьем курсе у студентов-химиков началась специализация. Мы все разошлись по разным научно-исследовательским Институтам, где слушали спецкурсы и выполняли курсовые и дипломные работы. Мне нравился спецкурс «Методы органического синтеза» И.Л.Котляревского. В перерывах между лекциями Израиль Львович набивал свою неизменную трубку табаком «Золотое руно» и, попыхивая ею, неформально общался со студентами. Курсовую работу под руководством Заниной Алевтины Николаевны я сделала в его лаборатории, которая размещалась в ИХКиГ. Котляревский привёз из Иркутска всех своих сотрудников. Мне нравился этот дружный коллектив настоящих трудоголиков. Особым трудолюбием отличался Сергей Василевский. Я часто вспоминаю его необычайно трогательную, почти  ежедневную переписку с его женой Томой, которая ещё оставалась в Иркутске. Моя курсовая работа стала частью  коллективного труда лаборатории и была опубликована в химическом научном журнале СО АН СССР.  В дальнейшем мне пришлось по состоянию здоровья уйти из лаборатории И.Л.Котляревского и выполнять дипломную работу уже в лаборатории академика В.В.Воеводского под руководством Виктора Николаевича Панфилова. Это был нелёгкий период в моей студенческой жизни. Мне тогда очень помог Владислав Владиславович, взяв меня под своё крыло, в свою лабораторию, где работали удивительно трудолюбивые и талантливые люди - Юрий Николаевич Молин, Юрий Исаевич Наберухин, Николай Михайлович Бажин, Володя Толкачёв и другие).

При всей занятости Владислав Владиславович оставался в высшей степени душевным человеком. Помню, как он был в США в научной командировке и привёз оттуда сувениры буквально для каждого сотрудника лаборатории. Все они были разыграны.  Тогда этот поступок ВэВэ тронул меня до глубины души и послужил замечательным примером для подражания, о чем я расскажу отдельно.

Через много лет я встретилась с Марианной Владиславовной, дочерью В.В. Воеводского. Я помню её восемнадцатилетней девушкой, которая приезжала в гости к отцу в Академгородок, и мы все встретились в «Золотой долине» на лыжне.

Отдельно хочется отметить, что нам всегда не хватало новых знаний, и мы наслаждались их получением, будучи перегруженными, казалось, до предела. На третьем же курсе я начала изучать французский язык в группе по подготовке к сдаче кандидатского минимума. Помню, я так уставала, что суббота для меня часто наступала в пятницу, и я иногда пропускала субботние занятия, что для меня было не характерно.

На четвёртом курсе мы сдали свой первый госэкзамен по иностранному языку. Накануне госэкзамена по английскому я сдала кандидатский минимум по французскому языку. Когда я пришла сдавать английский, я получила для перевода тот же текст, что и по французскому! Какое-то время я думала, попросить мне другой текст или оставить этот. Я не взяла другой текст. Когда об этой ситуации много лет спустя я рассказала при встрече с новосибирскими физматшкольниками-химиками на Всесоюзной олимпиаде в Белгороде, они, ни секунды не колеблясь, одобрили мой выбор. Действительно, это было совсем не обязательно изучать ещё один иностранный язык. Но мне хотелось читать статьи по химии на немецком (я учила его в школе), на английском и французском. Кому-то из наших однокурсников я переводила статью по химии с французского. Пригодился мне язык и в моей дальнейшей педагогической деятельности. Я просматривала методический журнал «Химия в школе» на нескольких языках, что позволяло мне быть в курсе методических новинок.

Недавно я узнала, что и Валя Рудась тоже сдала 3 кандидатских экзамена: немецкий, английский и французский.

Мы переехали в новое общежитие квартирного типа на улице Пирогова. Старшекурсники, то есть мы, стали жить по одному в маленькой комнате, а в большой поселялись химики и биологи младших курсов. Лекционные занятия проходили уже в новом здании университета. Нам нравилось это здание. Стены были выкрашены в яркие тона – оранжевый, жёлтый, салатовый, по последнему слову науки эргономики. В поточных аудиториях проходили лекции и встречи с выдающимися людьми. Я помню встречи с легендарным академиком Петром Леонидовичем Капицей, работавшим с Резерфордом в 30-е года прошлого века, академиком Игорем Евгеньевичем Таммом, профессором Алексеем Андреевичем Ляпуновым и другими.

Запомнилась встреча с физтеховцами, студентами 4-го курса. Я тогда впервые услышала удивительную математическую сказку «Как три вектора один детерминант в нуль обратили» в исполнении Юрия Пухначёва и Юрия Попова. (Эта сказка была потом опубликована в их книге «Физики шутят»). Я выучила эту сказку наизусть, чем удивила впоследствии своего мужа, математика Лагунова Владимира Никифоровича. К нам приезжал космонавт Герман Титов.

Комитет комсомола университета организовал поездку десяти студентов в Москву с ответным визитом. От химиков в эту группу вошли Маша Дроздова и я. Владислав Владиславович Воеводский  показал нам Институт химической Физики, познакомил с сотрудниками Кириллом Замараевым и Володей Бердниковым. Мы с Машей слушали лекцию знаменитого учёного по катализу академика Алексея Александровича Баландина.

[<] [>]

© ММЦ НГУ 2009