Про "Щелчок"

Наше БЯФ некоторое время оставалось загадкой. Первый рассекретил его наш декан общего тогда факультета естественных наук Борис Осипович Солоноуц – БОС.

Вдруг он пригласил меня в свой кабинет. Надо сознаться, я труханула, припоминая грехи.

– Присаживайтесь, уважаемый БЯФ! ... – (он умел потрясающе делать паузы), – я Вас вычислил, не отпирайтесь! На «Я» у меня двое – Вы и Яфасова. Интуиция подсказывает мне, что ответственность лежит на Вас.

Потом он частенько вызывал меня к себе, окрестил Главвредом и вопрошал:

– Главвред, милейший, и что же Вы прикажете мне делать? Снимать со стипендии?.. Выгонять?.. Я же обязан реагировать на Ваши публикации...

Конечно, БОС никого не снимал и не выгонял. Но строг был. Если кто-то, например, хотел перейти из геологов в физики, пожалуйста, но сдайте на отлично предметы, и те, и другие, покажите себя. БОС был замечательным педагогом. Хотя его побаивались, уважением он пользовался всемерным и был настоящим нашим опекуном. И был вездесущ. Куда ни сунешься: в учебную часть, в библиотеку, к коменданту, в столовую, наконец, – везде звучит:

– Как скажет Борис Осипович.

Ректора мы почти не видели и не знали, старейшиной был БОС.

Он часто приходил к нам в общежитие, порой просто проведать, пил с нами очень крепкий чай. Иногда устраивал побудку во время утренних занятий. Мы сопровождали рейд и с нами добровольный фотокор Борис Ненашев. Материал бывал обилен.

– Мушинский, пора вставать, не пугайтесь, это я, ваш декан Солоноуц...

БОС был замечательно остроумен и едок. Даже голос у него был негромкий, тонкий и какой-то ехидный, который он никогда не повышал. Но все непременно притихали и прислушивались, будь то на лекциях, либо на всеобщих собраниях, старались не пропустить ни слова. Позже я узнала, что к ним, студентам-математикам, в Московский университет любил приходить Маяковский.

- Однокашника моего сманил в литературу!.. Льва Кассиля.

И БОС великолепно владел этой хлесткой, знаменитой по Маяковскому, манерой диалога. Нам очень нравилось, мы «балдели», как теперь принято говорить.

Побаивались же его вовсе не в ожидании наказания, но стыдно становилось за свои промашки и глупости. В общении с ним мы взрослели и, главное, осознавали свое взросление.