Университет в моих воспоминаниях

Последний раз в колхоз нас отправили в начале четвертого курса. Мы с Риной были уже женаты, но нас направили в разные колхозы. Отряд физиков работал в Сузунском районе. Математики работали где то далеко от нас, около Салаирского кряжа. Ребята сразу же начали подшучивать надо мной, что я, мол, здесь, а жена совсем в другом месте. Непорядок. В первый же нерабочий день я отправился на попутных машинах к математикам требовать назад свою жену.

     Математиков разместили не всех вместе, а по избам. Рину с подругами отправили  к какой то старухе, которая в первый же день накормила их пустой вареной картошкой. То есть картошкой на воде, без масла, овощей или мяса. Мясо появилось на следующий день, но это была почти протухшая солонина, которую без сильных специй есть совершенно невозможно. Я думаю, что Рине это не очень нравилось.

     Как ни странно, начальство довольно быстро согласилось со мной, и мы с Риной триумфально возвращаемся к физикам вместе.

     Осень выдалась теплая, работать было приятнее, чем учиться. Никаких отрицательных эмоций не помню. Запомнились два эпизода.

     Мы коллективно запрягаем лошадь в телегу, что бы ехать за продуктами на склад. Лошадь упрямится, так как хомут одеваем задом наперед. Подходит возчик и начинает нам выговаривать. «Вот, б.., грамотные больно понаехали. Дроби знают, а лошадь запрячь не умеют».

     Второй случай. Поздний вечер, давно закончены работы, мы сидим за общим столом на бригадном стане, уже закусываем. Надо отметить, что у нас еду готовила выделенная повариха. Питались мы вместе с рабочими бригады, и пища была вполне здоровая и вкусная для наших нетребовательных желудков.

     Здоровенный бригадир наливает две трети граненого стакана водки и молча протягивает Рине. Наверное, понравилась. Водку она до этого не пила ни разу. Но отказаться стесняется. Потом, другие же пьют. Рина храбро выпивает почти все. Глаза расширяются, не может сказать ни слова. Общее молчание. Все ждут, что будет дальше. В общем, минут через десять я ее тащу почти на своей спине к бараку, в котором мы все живем. Рина блаженно улыбается и ничего не соображает.

     Самое интересное было в последний день. Нам с Риной не хотелось ждать общего отъезда утром из колхоза. Тем более, что родители Рины уехали на Кавказ отдыхать, и пустая квартира нас манит. В последний вечер мы собрали рюкзаки и отправились на тракт. 

Автомобильная дорога почти пустая. Темно. Я стою, подняв руку прямо на дороге. Обычно в степи любая машина остановится, и шофер подбросит голосующего, даже если для этого нужно сделать небольшой крюк. Но проезжающие мимо автомобили не только не останавливаются, но просто шарахаются от меня. Рина выходит из моей тени и поднимает руку. Теперь видно только ее. Естественно, первый же грузовик останавливается. Рина залезает в кабину, я прыгаю в кузов, устраиваюсь около цистерны с молоком, и мы, наконец, движемся к железнодорожной станции. Оказывается, днем из колонии сбежали заключенные, и их ищут по всему тракту. А у меня, небритого, с рыжей бородой, в телогрейке, вид очень даже подозрительный. Шофера ездят вооруженные, но все равно ночью подозрительного человека, за которым смутно виднеется еще кто то, брать никто не хочет.

     Железнодорожная станция совершенно безлюдная. Только маневровый паровозик бегает по путям. Мы находим грузовой состав, паровоз которого направлен в сторону Новосибирска и удобно устраиваемся на закрытой площадке. Рине в первый раз непривычно и боязно ездить без билета, но мужу она пока, по молодости, доверяет. Грузовые составы едут быстро, но стоят на каждой станции. Нам везет, не прошло и двух часов, как мы оказались на Инской. Уже утро, ходят автобусы, и мы, наконец, добираемся до желанной  совершенно безлюдной квартиры.