Таким он был

Успехи на Б-3 и связанная с ними надежда получения в ближайшем будущем РЭСП заставили Бориса вернуться к теоретическому анализу проблемы устойчивости этого «хитрого» образования. Уже в 1964 г. он рассказал нам, группе своих сотрудников, расчёты, выполненные им на основе дисперсионного уравнения. При этом он приговаривал – «вы все должны научиться пользоваться этим эффективным методом».

Замечу, что я последовал этому совету и позже не раз убеждался в справедливости его слов, сказанных тогда.

Результат, полученный Борисом, был довольно обескураживающим: устойчивость электронного пучка, циркулирующего в Б3, если и можно получить при нужных параметрах, то при выполнении определённых условий, что сделать довольно непросто. Тем не менее, тогда было решено, что эксперимент нужно продолжать, т.к. в теоретических расчётах оставалась заметная доля неопределённости, строго запрета на существование РЭСП результаты Бориса не налагали.

Опубликованная Борисом статья была одной из первых по проблеме устойчивости пучков заряженных частиц в ускорителях – новому научному направлению, получившему в дальнейшем название «физика пучков заряженных частиц».

А дела на Б-3 шли действительно неплохо. Мы смонтировали инжектор и начали эксперименты по накоплению электронов, впущенных в камеру сквозь ярмо магнита. Инжектор был установлен на специальной платформе, на верхней крышке магнита. Правда, в 1966 г. из всего сектора Чирикова в экспериментах непосредственно участвовали я, мой дипломник Саша Борискин, наши лаборанты Вяйно Куделайнен и Володя Белейчев, а Станислав Борисович Горячев обеспечивал нам все конструкторские разработки, возникавшие по ходу работы. Тем не менее, нам удалось продвинуться довольно далеко – не только накопить, но и ускорить до 7 МэВ рекордное число электронов в кольцевом пучке радиусом 85 см и с током 300 A, или 3·10¹³ электронов, циркулирующих в камере¹⁴. Этот результат не превзойдён до сих пор для бетатронов.

Борис настоял, чтобы эти результаты я доложил на закрытом рабочем совещании в Дубне, где в ОИЯИ, в лаборатории В.П.Саранцева, в то же время шли интенсивные исследования по разработке предложенных им в соавторстве с В.И.Векслером «ускорителя заряженных колец». Заседание, на котором я докладывал нашу работу, вёл Владислав Павлович. Меня удивило, что он как-то сдержанно встретил сообщение о получении такого интенсивного пучка. И только много лет спустя, уже работая в ОИЯИ, я из рассказов участников тех работ понял причину такой сдержанности - мы превысили не только фактически достигнутое число электронов, но и заявленное в проекте.

Работа Бориса имела для нас далеко идущие последствия. Андрей Михайлович конечно же знал о результатах расчётов Бориса. Да и статья в печать уходила с его благословения. Всё это только добавило сомнений в целесообразности продолжения экспериментов – проблем виделось предостаточно, перспективы представлялись не ясными, а сама идея применения РЭСП для ускорения протонов до высоких энергий с удержанием их в магнитном поле электронного кольца со временем как-то поблекла: на горизонте уже маячила эра сверхпроводимости, сулившая большие магнитные поля. К тому же к этому времени Андрей Михайлович был увлечён своей следующей идеей – электронным охлаждением. На экспериментальное исследование этого метода требовались силы, а их, как всегда, не хватало.

И вот, в разгар наших экспериментов на Б-3, в пультовую пришел Саша Скринский и повел со мной интересный разговор о формировании «холодного» электронного пучка в магнитном поле. Завёл он меня, что называется, «с полоборота» - задача была очень увлекательной. Вскоре мы со Станиславом Горячевым уже сооружали установочку с импульсным электронным пучком и рекуперацией энергии – «vis-à-vis», продолжая между тем эксперименты на Б-3. А затем весь сектор Чирикова собрал Андрей Михайлович и объявил, что нас расформировывают: Борис уходит в «чистые» теоретики, одна половина сектора переходит к Вадиму Ауслендеру, на промышленные ускорители, а другая образует группу в лаборатории Скринского для работ над проблемой электронного охлаждения. Руководить этой группой поручено мне.

Как-то после этого я спросил Бориса – почему он решил расстаться с экспериментом. Ответ был для меня несколько обескураживающим: «Знаешь, - сказал он – в эксперименте слишком долго приходится ждать результата…». Надо сказать, что ещё году в 1965-м он начал активно использовать компьютер, перейдя постепенно к компьютерному моделированию большой сложности. Тогда на Вычислительном центре в Академгородке появился первый достаточно мощный компьютер - «электронно-вычислительная машина» (ЭВМ), как тогда говорили. Это была машина отечественного производства – БЭСМ (Большая Электронно-Счётная Машина). В ИЯФе организовали лекции специалиста из ВЦ по изучению языка программирования «Алгол» - Фортран в то время в Сибирь ещё «не добрался». Многие ияфовцы, и Борис среди них, старательно посещали эти курсы, а я последовал его примеру – нужно сказать, что польза была несомненная. И вскоре Борис начал писать свои первые программы на Алголе и вести расчёты, которые называл «численными экспериментами». Андрей Михайлович, каждый раз, слыша это выражение, свирепел и разражался гневной тирадой: «Эксперимент может быть только физическим!». Время их рассудило. Но об этом лучше расскажут другие.

_______________________________________________

12 И.Н.Мешков и Б.В.Чириков, Фокусировка интенсивного электронного пучка в ускорительной трубке, ЖТФ, т.25, вып.12, 1965 г.

13 Б.В.Чириков, Атомная энергия, т. вып., 1965

14 А.Г.Борискин, С.Б.Горячев, И.Н.Мешков, Заключительные эксперименты по получению предельного тока в бетатроне Б-3 со спиральным накоплением, препринт ИЯФ №203, Новосибирск, 1968 г.